Cтраница 3
Эльберфельдское восстание заслуживает более подробного освещения уже потому, что как раз здесь позиции различных классов в движении за имперскую конституцию обнаружились в наиболее ярко выраженном и развернутом виде. В остальных городах бергско-маркского района движение вполне походило па эльберфельдское, но с тем отличием, что там участие илп неучастие различных классов в движении не было столь ясным, так как сами классы не были там так резко отделены друг от друга, как в промышленном центре этого района. В Пфальце и Бадене, где почти совершенно отсутствует концентрированная крупная промышленность, а вместе с ней и развитая крупная буржуазия, где классовые отношения более затушеваны, носят более мирный и патриархальный характер, переплетение классов, являвшихся носителями движения, было еще более запутанным. Мы увидим это дальше и увидим вместе с тем, как все эти присоединившиеся к восстанию элементы в конце концов там тоже сгруппировались вокруг мелкой буржуазии как кристаллизационного ядра всего достославного движения за имперскую конституцию. [31]
Имеются в виду июнь 1848 г. - поражение парижского пролетариата и июнь 1849 г - неудачный исход кампании за имперскую конституцию в Юго-Западной Гр-иании Ред. [32]
Покинув Кельн, Маркс и Энгельс направились в Южную Германию, где шла борьба демократических элементов за проведение в жизнь имперской конституции. [33]
А между тем часть народа - ив особенности крестьяне и мелкие буржуа южногерманских малых государств - г - цепляется за Собрание и так называемую имперскую конституцию. Армия благоприятно настроена по отношению к имперской конституции. Народ видит в каждом, пусть даже жалком шаге на пути к объединению Германии шаг к устранению мелких государей и к освобождению от непосильного гнета налогов. При этом играет немалую роль также и ненависть к Пруссии. [34]
Германии, но тем не менее он не может принять императорскую корону, пока у него нет уверенности, признают ли другие монархи его верховенство и имперскую конституцию, предоставляющую ему такие права. [35]
Энгельса - Положение рабочего класса в Англии; Коммунистический Манифест я, будучи коммунистом с 1846 года, достал лишь незадолго до моей встречи с Энгельсом, после кампании за имперскую конституцию, хотя я, конечно, слышал о нем и раньше и знал его содержание. [36]
В этих условиях Франкфуртскому парламенту нужно было немедленно призвать народ к оружию для защиты национального представительства и объявить вне закона всех монархов и министров, которые посмели бы противиться введению в жизнь имперской конституции. [37]
Нз демократически-конституционных мелких буржуа, главной целью которых в предшествовавшем движении было создание более или менее демократического федеративного государства в том виде, как его добивались их представители, левая Франкфуртского собрания, а позже Штутгартский парламент и они сами в кампании за имперскую конституцию. [38]
Собрание призывает все население Рейнской провинции и, в особенности, всех мужчин, способных носить оружие, выражать, посредством коллективных заявлений от имени как малых, так и больших групп, свою готовность выполнить свой долг и свою непреклонную волю отстоять германскую имперскую конституцию и провести в жизнь ее положения. [39]
Имперская конституция, - писал Энгельс, - выделялась не только своим. [40]
Францией, но из этого ничего не могло получиться, так как непосредственно на ( севере и) востоке Франция не могла ему помогать; с другой стороны, если Франция еще могла пойти на усиление далеко от нее расположенной Швеции за счет Германской империи, то совсем не в ее интересах было посадить у себя за спиной кроме Австрии еще одно немецкое государство, составляющее компактное целое. Она предпочитала гарантировать германскую имперскую конституцию, что служило ей постоянным средством для того, чтобы проводить свое влияние, и неизменно позволяло ей конституировать мощное германское государство как немощное вовне. [41]
В начале мая 1849 г. в Рейнской провинции, баварском Пфальце и и Бадене начались восстания в защиту имперской конституции, принятой франкфуртским Национальным собранном 27 марта 1849 г., но отвергнутой рядом немецких государств во главе с Пруссией. Народные массы видели в имперской конституции единственное еще не уничтоженное завоевание революции. Но восстания, во главе которых стояли главным образом лидеры мелкобуржуазной демократии, носили разобщенный, стихийный характер и были жестоко подавлены к середине июля 1849 года. [42]
Как видно, пралк-нять гегелевскую диалектику все же несколько труднее, чем цитировать стишки Шиллера. Если нужно было, чтобы имперская конституция фактически существовала, несмотря на свое принципиальное противоречие, то она должна была бы, по крайней мере, выразить принципиально то противоречие, которое существовало фактически. Фактически на одной стороне стояли Пруссия и Австрия, военный абсолютизм, а на другой стороне немецкий народ, у которого обманом вырвали плоды его мартовского восстания, которого надули в значительной мере вследствие его глупого доверия к жалкому Франкфуртскому собранию и который как раз в это время собирался, наконец, снова вступить в борьбу с военным абсолютизмом. Это фактическое противоречие могло быть разрешено только при помощи фактической борьбы. [43]
А между тем часть народа - ив особенности крестьяне и мелкие буржуа южногерманских малых государств - г - цепляется за Собрание и так называемую имперскую конституцию. Армия благоприятно настроена по отношению к имперской конституции. Народ видит в каждом, пусть даже жалком шаге на пути к объединению Германии шаг к устранению мелких государей и к освобождению от непосильного гнета налогов. При этом играет немалую роль также и ненависть к Пруссии. [44]
Неопределенный, внутренне противоречивый, незрелый характер имперской конституции был лишь точным отражением незрелых, путаных, противоречащих друг другу политических идей этих господ демократов. И даже если бы это не доказывалось достаточно их же собственными речами и писаниями - поскольку они вообще были способны писать - то их дела вполне послужили бы таким доказательством. Ведь среди здравомыслящих людей считается чем-то само собой разумеющимся, что о человеке следует судить не но его заявлениям, а по его поступкам; не потому, за что он себя выдает, а по тому, что он делает и что представляет собой в действительности. Дела же этих героев немецкой демократии, как мы увидим дальше, достаточно громко говорят сами за себя. Как бы то ни было имперская конституция со всеми ее придатками и привесками была окончательно принята, и 28 марта прусский король - 290 голосами при 248 воздержавшихся и при отсутствии 20 депутатов - был избран императором Германии без Австрии. Ирония истории достигла наивысшего пункта: императорский фарс, разыгранный Фридрихом-Вильгельмом IV на улицах изумленного Берлина через три дня после революции 18 марта 1848 г. 37, - причем король был в состоянии, за которое кое-где в другом месте он подпал бы под действие закона штата Мэн против спиртных напитков - этот отвратительный фарс ровно через год был санкционирован мнимым представительным собранием всей Германии. [45]