Cтраница 2
Видимо, сыграло роль значительное смягчение ограничений по так называемому пятому пункту и другим анкетным данным. Во всяком случае, была очень сильной теоргруппа, сформированная на третьем курсе - это отмечали все преподаватели, а среди них были такие выдающиеся ученые и блестящие лекторы, как А.С. Ком-панеец, И.Я. Померанчук, Ю.М. Каган, уже упомянутые Будкер и Галицкий. Мигдал читал курс приближенных методов в квантовой механике. Этот курс сильно отличался от того, что мы слышали от других лекторов. [16]
Пожалуй, уместно тут сказать несколько слов о роли Александра Соломоновича в формировании нашего курса. Нам очень повезло, что он, будучи профессором кафедры теорфизики, взялся читать нашему курсу общую физику. Это он сделал только однажды и подобных прецедентов в истории МИФИ, возможно, больше и не было. Думаю, что это легенда или, во всяком случае, сильное преувеличение, но факт остается фактом: он попросил на кафедре общей физики разрешения прочесть нашему потоку двухгодичный курс. Там, конечно, не могли отказать одному из первых учеников Л.Д. Ландау и блестящему лектору, хотя, возможно, делали это без особой охоты - слишком велика была разница со стандартными курсами, читаемыми преподавателями этой кафедры. [17]
В этот период молодой ученый близко сошелся с крупнейшими русскими ботаниками, особенно с акад. В 1900 г. по рекомендации ряда видных ученых М. С. Цвет был принят в члены Петербургского общества естествоиспытателей. К 1901 г. им была подготовлена русская магистерская диссертация Физико-химическое исследование хлорофильного зерна. Помимо того, что защита прошла успешно, М. С. Цветом был проявлен на ней в полной мере талант блестящего лектора, умевшего по-настоящему увлекательно объяснять в доходчивой форме самые сложные явления. [18]
Известно, что хорошие преподаватели готовят хороших специалистов. Представление о предмете у слушателя, как правило, ассоциируется с человеком, обучающим этому предмету. Большой ученый может добиться успеха на педагогическом поприще, не прибегая к специальным ораторским приемам. Рассказывают, что лекции Н. Е. Жуковского не отличались внешним блеском и отшлифованностыо. К тому же у него был высокий, трудно воспринимаемый голос. Но, читая лекцию, он увлекался предметом беспредельно, и это увлекало аудиторию. Студенты ясно видели, что здесь. Современники вспоминают Гаспара Монжа как блестящего лектора: Он был красноречив и, однако, не умел говорить. Его красноречие заключалось в смеси жестов и слов: Смотреть на него во время его речи было истинным удовольствием. Невозможно выразить, сколько ума чувствовалось в его пальцах... Но если бы захотели искать в нем таланта ораторского, то слух ваш был бы поражен неправильностью произношения: за словами, произнесенными нараспев, вы услыхали бы скороговорку. Но соединение в одном лине крупного ученого и выдающегося лектора - явление редкое. [19]