Cтраница 4
Выше всех романистов он ставил Сервантеса и Бальзака; в Дон Кихоте он видел эпос вымиравшего рыцарства, добродетели которого в только что народившемся мире буржуазии стали чудачествами и вызывали насмешки. Бальзака он ставил так высоко, что собирался написать исследование о его крупнейшем произведении Человеческая комедия, как только окончит свое сочинение по политической экономии. Бальзак был не только историком общества своего времени, но также творчески предвосхитил те фигуры, которые при Луи-Филиппе находились еще в зародышевом состоянии и только после смерти Бальзака, при Наполеоне III, достигли полного развития. [46]
Дружить с книгой, вопрошать ее, доискиваться до ее тайны можно вечно. И притом эту дружбу без всякой ревности разделяют с вами миллионы читателей во всех странах. Бальзак, Диккенс, Толстой, Сервантес, Гете, Данте, Мелвилл непостижимыми узами соединяют людей, которых, кажется, ничто не могло бы сблизить. [47]