Cтраница 1
Общечеловеческая моральная заповедь не лги, которая сплошь и рядом трансформируется в требование бескорыстности научного поиска. Известно, что в противном случае ценностный подход может играть и отрицательную роль в науке, порождая всякого рода лженаучные и антинаучные построения. [1]
Моральные заповеди мировой религии дают общую, идеализированную формулировку принципов поведения, расширяющую, переосмысляющую, а подчас и отменяющую в каком-то отношении те нормы, которые были приняты на предыдущем уровне социальной организации. Религия в ее разных вариантах способствует внедрению общих этических норм, подчинению единым образцам поведения верующих, принадлежащих к разным первичным группам. Универсальные этические предписания получают высшую духовную санкцию, а для придания ей непререкаемой силы создается видимое тело религии: догма, культ, социальный институт. [2]
Эта моральная заповедь является, конечно, великолепной дефиницией прибавочной стоимости. [3]
Торндайк чрезвычайно верно указывает на вред таких моральных заповедей, которыми пользуются учебники морали во французской средней школе. Подробное описание антиморальных поступков, от которых учителя хотят уберечь своих учеников, в сущности говоря, приводит только к тому, что порождает в сознании учеников известный позыв и стремление к совершению их. Вот почему было бы чрезвычайно вредно заниматься, как это делают авторы таких учебников, подробным объяснением и описанием того, почему не следует кончать самоубийством. Литература знает бесчисленное множество примеров таких положений и случаев, когда сильная боязнь или страх перед чем-нибудь вызывает именно то действие, с которым было связано опасение. [4]
Макс подсунул христианству, - оно не идет дальше пустой, практически безрезультатной моральной заповеди. Штирнер принимает моральную заповедь за реальное действие и восполняет ее дальнейшим категорическим императивом: Мы должны, правда, владеть духом, но цух не должен владеть Нами, - и поэтому весь его согласный с собой эгоизм сводится при ближайшем рассмотрении, как сказал бы Гегель, к столь же забавной, сколь назидательной и созерцательной моральной философии. [5]
Далее, Ветхий завет знаменит тем, что он дал людям десять моральных заповедей - не укради, не убий, не пожелай жены ближнего и так далее. [6]
Это первое царство есть исходящее из патриархального природного целого в себе неразделенное субстанциальное мировоззрение, в котором светское правительство есть теократия, властелин - также и верховный жрец или бог, государственный строй и законодательство - одновременно и религия, а религиозные и моральные заповеди или, скорее, обычаи - также государственные и правовые законы. В пышности этого целого индивидуальная личность бесправно исчезает, внешняя природа непосредственно божественна или есть украшение бога, а история действительности - поэзия. Отличия, появляющиеся соответственно различным сторонам нравов, правления и государства, вместо того чтобы принять форму законов, превращаются при наличии простых нравов в тяжеловесные, разветвленные, суеверные церемонии - в случайности, порождаемые личным насилием и произвольным господством, а расчленение на сословия - в природную неподвижность каст. Поэтому восточное государство живо лишь в своем движении, которое - поскольку в нем самом нет ничего устойчивого, а то, что прочно, окаменело - направлено во-вне и становится стихийным бушеванием и опустошением. [7]
Далее в рукописи перечеркнуто: Коммунисты, поскольку они нападают на материальный базис, на котором покоится неизбежное до сих пор затвердевание желаний или мыслей, являются единственными, благодаря историческому действию которых расплавление затвердевающих желаний и мыслей действительно осуществляется и перестает быть, как у вгех моралистов до сих пор вплоть до Штирнера, бессильной моральной заповедью. Коммунистическая организация действует двояким образом на желания, вызываемые в индивиде нынешними отношениями; часть этих / неланий, а именно те, которые существуют при всяких отношениях и лишь по своей форме и направлению изменяются различными общественными отношениями, подвергаются и при этой общественной форме изменению, поскольку им доставляются средства для нормального развития; другая же часть, а именно те желания, которые обязаны овои. [8]
Далее в рукописи перечерпнуто: Коммунисты, поскольку они попадают но материальный базис, на котором покоится неизбежное до сих пор затвердевание желаний или мыслей, являются единственвыма, благодаря историческому действию которых расплавление затвердевающих желаний и мыслей действительно осуществляется и перестает быть, как у всех моралистов до сих пор вплоть до Ютирнера, бессильной моральной заповедью. Коммунистическая организация действует двояким образом на желания, вызываемые в индивиде нынешними отношениями: часть этих желаний, а именно те, которые существуют при всяких отношениях и лишь по своей форме и направлению изменяются различными общественными отношениями, подвергаются и при этой общественной форме изменению, поскольку им доставляются средства для нормального развития; другая же часть, а именно тс желания, которые обязаны своим происхождением лишь определенной общественной форме, определенным условиям производства и общения, совершенно лишаются необходимых для них условий жизни. Какие именно влечения при коммунистической организации подвергаются лишь изменению, а какие упраздняются, - можно решить только практическим путем, посредством изменения действительных, практических влечений, а не посредством сравнений с прежними историческими отношениями. [9]
Моральные заповеди играют важную роль в жизни верующего человека. Они пронизывают фактически все другие направления этики. [10]
Впрочем, в приведенном поло-зкении содержится в концентрированном виде вся бессмыслица согласного с собой эгоиста. Сперва идет моральная заповедь искания, и притом искания самого себя. Это определяется таким образом, что человек должен стать чем-то таким, что он еще не есть, а именно эгоистом, эгоист же этот определяется как всемогущее Я, в котором своеобразная мощь превратилась из действительной мощи и Я, во всемогущество, в фантастическое представление мощи. [11]
Макс подсунул христианству, - оно не идет дальше пустой, практически безрезультатной моральной заповеди. Штирнер принимает моральную заповедь за реальное действие и восполняет ее дальнейшим категорическим императивом: Мы должны, правда, владеть духом, но цух не должен владеть Нами, - и поэтому весь его согласный с собой эгоизм сводится при ближайшем рассмотрении, как сказал бы Гегель, к столь же забавной, сколь назидательной и созерцательной моральной философии. [12]
Обладая уникальным творческим да ром, т.е. даром социальной фантазии, предвидения, предвосхищения возможных положительных эффектов, пророки выдвигают идеи или в религиозной форме, или в форме более или менее строгих логических теоретических построений. Они предлагают новые пути решения самых сложных вопросов социальной жизни в виде как моральных заповедей, проповедей, учений, так и манифестов, программ, трактатов. Не все пророчества сбываются, не всегда наступает обещанный эффект - пророчество в этом случае становится лжепророчеством. [13]
Общеизвестно, что самой читаемой в мире книгой по сей день остается Библия. Если к этому добавить, что в истории мирового искусства неоспоримо прослеживается приоритет библейских сюжетов и мотивов [1], а десять знаменитых моральных заповедей, якобы внушенных Моисею богом, лежат в основе современной нравственности, то степень воздействия древнееврейской культуры на европейскую станет рельефно осязаемой. Но выясняется, что в истоках самой библейской культуры есть много моментов, свидетельствующих о восприятии ею всего лучшего, что было в культуре соседних народов - древнеегипетской, вавилонской, шумерской. Итак, цепочка замыкается: Египет - Иудея и Израиль - Европа. Разумеется, мы взяли лишь одну линию развития европейской культуры - внешнюю, оставив в стороне не менее важную - внутреннюю, о которой уже было немного сказано в связи с Возрождением. Очень велико и обратное воздействие. В результате многовекового рассеяния евреев по всему миру сегодняшняя израильская культура оказывается в значительной степени европеизированной, арабизированной и т.п. В частности, в связи с тем, что поток репатриантов из России является наиболее массовым и образованным, можно слышать не лишенное резона мнение о современной культуре Израиля, как культуре русской по своим корням и ряду важных черт. [14]
После всего вышеизложенного нам не следует удивляться, если в дальнейшем святой Макс снова относится к этому тезису как творец и непримиримейший враг и сводит свой возвышенный моральный постулат: да станет каждый всемогущим Я к тому, что ждый и без того делает то, что в его силах, а в его силах то, что он делает, и тем самым является, конечно, для святого Макса всемогущим. Впрочем, в приведенном положении содержится в концентрированном виде вся бессмыслица согласного с собой эгоиста. Сперва идет моральная заповедь искания, и притом искания самого себя. Это определяется таким образом, что человек должен стать чем-то таким, что он еще не есть, а именно эгоистом, эгоист же этот определяется как всемогущее Я, в котором своеобразная мощь превратилась из действительной мощи в Я, во всемогущество, в фантастическое представление мощи. [15]