Cтраница 2
Кроме того, партизанские выступления не играют никакой роли в подготовке победы восстания. Успех восстания гораздо более обеспечивается сочувствием широких слоев населения, чем тем навыком, который приобретают боевики в партизанских выступлениях. Мы даже подрываем успех восстания, поскольку различными экс-проприациями отталкиваем от себя население. Я предлагаю оставить пункт так, как он есть. [16]
Создателем новой тактики явился вы-и Любен Караве. Левскии убедился, что условием успеха восстания является лредварительная подготовка народа, вооружение, создание разветвленной организации для подготовки к восстанию. [17]
Но организовать повсеместную поддержку решительного шага крупных центров возможно лишь тогда, когда в момент действия товарищи, работающие в провинции, будут на местах своей работы. Орловского, который предлагает стянуть все силы в несколько центров, хотя бы для этого пришлось даже обескровить, по его выражению, работу в провинции, является ошибочной. Проводить эту точку зрения в жизнь - значит уменьшать шансы на успех восстания. [18]
Резолюция конференции повторяет несомненные положения марксизма о буржуазном характере демократической революции, но придает им узкое или неправильное толкование. Вместо боевого лозунга: республика - нам дают описание процесса ликвидации монархического строя. Вместо указания условий и задач нового приема борьбы сверху, возможного и обязательного при успехе пролетарского восстания в эпоху революции, нам дают положение оставаться партией крайней революционной оппозиции. Положение это очень хорошо для парламентской борьбы, очень хорошо для действия снизу, но оно как раз недостаточно во время восстания. В такое время задача оппозиции состоит в насильственном свержении правительства, а по этому вопросу конференция не умела дать руководящего лозунга. [19]
Значение момента усматривается в разрушении конституционных иллюзий. Два великие месяца революции ( ноябрь и декабрь) рассматриваются как период перерастания мирной всеобщей стачки и всенародное вооруженное восстание. Возможность его доказана, движение поднято на высшую ступень, практический опыт, необходимый для успеха будущего восстания, накоплен широкими массами, мирные забастовки исчерпали себя. Надо собрать тщательнее этот опыт, дать пролетариату собраться с силами, отбросить решительно всякие конституционные иллюзии и всякую мысль об участии в Думе, готовить упорнее и терпеливее новое восстание, укреплять связи с организациями крестьянства, которое, вероятно, поднимется еще сильнее к весне. [20]
Здесь, но обеим сторонам улицы Сент-Оноре, у Центрального рынка и у Пале-Насиональ, расположен ряд чрезвычайно удобных для повстанческих действий кварталов, имеющих очень узкие и кривые улицы н населенных преимущественно рабочими. Было чрезвычайно важно заложить здесь пятый очаг восстания и тем самым, с одной стороны, отрезать ратушу, а с другой - задержать у этого выступающего вперед укрепленного пункта значительную часть войск. Успех восстания зависел от того, удастся ли как можно более быстро продвинуться в центр Парижа н обеспечить захват ратуши. Мы не знаем, в какой мере Керсози был лишен возможности организовать в этом районе повстанческие действия. Но известно, что ни одно восстание не имело успеха, если повстанцам с самого начала не удавалось овладеть этим центром Парижа, примыкающим к Тюильри. Напомним лишь о восстании во время похорон генерала Ламарка108, когда повстанцы также успели продвинуться вплоть до улицы Монторгей, но затем были оттеснены. [21]
Это в высшей степени странно. Винтера во многом, как видно, не согласны с ним. Он говорит, что если ждать, пока все войско перейдет на сторону народа, тогда никогда не будет восстания. Но мы не говорили о том, что для успеха восстания необходим переход всего войска на сторону народа. [22]
Присяга Николаю была назначена на 14 декабря; большинство петербургского гарнизона присягнуло безропотно, но некоторые части отказались от присяги и в-ышли с оружием на Сенатскую площадь 6&. Диктатором революционных сил был избран князь Трубецкой, но он потерял веру в успех восстания и 14 декабря не явился на Сенатскую площадь, чем сразу внес растерянность и замешательство в ряды восставших. Николай, со своей стороны, долго не решался приступить к военным действиям против мятежников; собрав присягнувшие ему войска, он посылал к восставшим с увещаниями покориться одного за другим - петербургского военного генерал-губернатора Ми-лорадовича ( одного из героев 12-го года), митрополита Серафима, вел. Михаила Павловича; все увещания остались безуспешными, а генерал Милорадович был убит выстрелом одного из заговорщиков; тогда Николай послал в атаку конную гвардию, но атака была отбита; наконец, Николай приказал выдвинуть пушки и открыть огонь картечью, и восставшие быстро рассеялись, понеся большие потери. [23]
Ульрих, пообещав отмену новых налогов, поспешно прискакал в город с восемьюдесятью всадниками, но там благодаря этому обещанию спокойствие уже было восстановлено. Герцог обещал созвать ландтаг и рассмотреть на нем все жалобы. Однако руководители союза хорошо понимали, что у Ульриха был лишь один умысел: удержать народ в повиновении до тех пор, пока он не наберет и не стянет достаточного количества войск, чтобы иметь возможность нарушить свое слово и собрать налоги силой. Успех первого восстания в долине Рейса поднял авторитет движения в глазах народа; послания и эмиссары нашли всюду благоприятную почву, и на состоявшийся 28 мая в Унтер-Тюркгейме съезд собралось большое количество делегатов со всех частей Вюртемберга. Было решено энергично продолжать агитацию и при первом удобном случае начать действия в долине Рейса, с тем чтобы отсюда распространить восстание далее. Когда бывшему солдату Бан-тельгансу из Деттингена и пользовавшемуся большим уважением крестьянину Зингергансу из Вюртингена удалось вовлечь в союз жителей Швабского Альба, восстание уже вспыхнуло повсеместно. Правда, Зингерганс был застигнут врасплох и схвачен, но города Бакнанг, Винненден, Маркгренинген оказались в руках соединившихся с плебеями крестьян, и вся страна от Вейнсберга до Блаубейрена и от Блаубейрена до баденской границы была охвачена открытым восстанием. Ульрих должен был уступить. [24]
Мы прекрасно знаем, чего нам не следует делать, но вы скажите прямо и ясно, что нам делать в интересах подготовки к восстанию. Череванин говорит нам: только участие широких народных масс может обеспечить успех восстания. Для успеха, для победы важна еще и другая сторона дела. Важно, чтобы у восставшего народа было оружие, и мы обязаны об этом позаботиться. Важно знание технических условий, и в этом наша обязанность. [25]
Одним словом, при датшом положении вещей, как оно сложилось теперь, и момент роспуска Думы, не может подлежать никакому сомнению, что активная борьба ведет прямо и непосредственно к восстанию. Может быть, положение вещей изменится, и тогда этот вывод придется пересмотреть, но в данное время он совершенно бесспорен. Поэтому звать к всероссийской забастовке, не призывая к восстанию, не разъяснять неразрывной связи со с восстанием, было бы прямо легкомыслием, граничащим с преступлением. От слияния этих трех русл восстания зависит, пожалуй, всего более успех всероссийского восстания. Нет сомнения, что такой повод борьбы, как роспуск Думы, сильно помогает этому слиянию, ибо самая отсталая часть крестьянства ( а след. [26]
Относительно перехода войска на сторону восставшего народа я должен заметить, что ожидать успеха восстания от этого фактора является совершенно неосновательным. Сколько-нибудь значительные части войска переходят на сторону восставших только тогда, когда победа уже видимо склоняется на сторону народа. Обыкновенно войска в таких случаях проявляют большую вялость и нерешительность, легко изменяют делу восставших, и повстанцы должны самым внимательным образом следить за такими союзниками, а всего лучше расформировывать войсковые части и перемешивать их с массой борющегося народа. Правильнее сказать, что победа восставших обеспечивает переход войска или части войск на их сторону, чем ставить этот переход как необходимое условие успеха восстания. [27]
Отметив громадную работу Петербургского комитета, Ленин вместе с тем помог ему исправить ошибки по ряду вопросов. Рабочий класс, разъяснял Ленин, не может быть теперь заинтересован в Учредительном собрании, созванном царем при поддержке буржуазии. Советы и подобные им учреждения рассматривались партией как органы революционной власти и могли принести пользу только в ходе подготовки, развития и успеха восстания. [28]
Бланкистами они называются отнюдь не потому, что представляют собой группу, основанную самим Бланки - из тридцати трех лиц, подписавших программу, разве лишь двое-трое имели когда-нибудь случай разговаривать с Бланки - а потому, что они хотят действовать в его духе и по его традиции. В своей политической деятельности он был по преимуществу человеком дела, верившим, что небольшое, хорошо организованное меньшинство, выступив в надлежащий момент с попыткой революционного переворота, может несколькими первыми успехами увлечь за собой народную массу и совершить таким образом победоносную революцию. При Луи-Филиппе такое ядро он мог организовать, разумеется, только в форме тайного общества, и тут произошло то, что обычно происходит при заговорах: люди, которым надоело вечное сдерживание да пустые обещания, что вот-де скоро начнется, потеряли, наконец, всякое терпение, взбунтовались и тогда пришлось выбирать одно из двух - либо дать заговору распасться, либо же без всякого внешнего повода начать восстание. Из того, что Бланки представляет себе всякую революцию как переворот, произведенный небольшим революционным меньшинством, само собой вытекает необходимость диктатуры после успеха восстания, диктатуры, вполне понятно, не всего революционного класса, пролетариата, а небольшого числа лиц, которые произвели переворот и которые сами, в свою очередь, уже заранее подчинены диктатуре одного или нескольких лиц. [29]
Надо оговориться, прежде чем переходить к положительным заявлениям Маркса об Ирландии, что к национальному вопросу вообще Маркс и Энгельс относились строго критически, оценивая условно-историческое значение его. Так, Энгельс писал Марксу 23 мая 1851 года, что изучение истории приводит его к пессимистическим выводам насчет Польши, что значение Польши временное, только до аграрной революции в России. Ни на минуту нельзя предположить, что Польша, даже только против России, с успехом представляет прогресс или имеет какое-либо историческое значение. Что значат Варшава и Краков против Петербурга, Москвы, Одессы. Энгельс не верит в успех восстаний польских шляхтичей. [30]