Cтраница 2
Темы, которые могут быть важны для философского анализа ( например, значение вопроса о вневременной обоснованности ценностей на основании проблемы значения), совершенно неуместны для теории понимания. Любая культурная объективация является средством передачи значения в отношении способа его существования. Поэтому она непостижима полностью ни как вещь, ни как физическая сущность. В связи с этим становится понятно, что культура нуждается в соответственно расширенной онтологии. [16]
Борьба с реакцией в философской и естественнонаучной сферах, философский анализ, подведение итогов двух революций, происшедших в разных областях ( в политической и в естествознании), дали Ленину возможность поднять диалектический материализм на более высокую ступень, придать ему новый вид, соответствующий новой эпохе, новому уровню естествознания. [17]
Как справедливо отмечает И. И. Гришкин ( 1969), это делает философский анализ понятия информации недостаточно репрезентативным, ведет к неправомерному выпячиванию отдельных его сторон, обедняет картину его роли в описании процесса познания. [18]
Начиная с античности, в исследованиях проблемы системности складываются три аспекта философского анализа: онтологический, гносеологический и исторический, каждый из которых вносит свой значительный вклад в понимание сущности системы и которые определяют соответствующие аспекты системного подхода. Формирование этих аспектов и взаимосвязь между ними обусловлены наличием в универсуме двух предельно широких реальностей. Первая - материальная, которая выступает по отношению к познающему человеку как природная или социальная реальность, организацию которой определяют природная и социальная детерминация. Вторая реальность - идеальная, представляющая собой сознание человека, в котором материальная реальность осмысливается и системно организуется с целью ее познания и идеального преобразования в системе научного знания. Соответственно, онтологическое содержание понятия система определяется объективно существующей материальной реальностью, природной и социальной, а гносеологическое содержание - важнейшими принципами теоретического мышления и, прежде всего, методом восхождения от абстрактного к конкретному. Исторический аспект позволяет осмыслить динамику изменения системы и ее развитие, которые имеют место в результате разрешения ее внутренних и внешних противоречий, порождающих эти изменения. [19]
Итак, внутренняя логика проблемы бытия ( которой во многом соответствует история ее философского анализа) вела философию от вопроса о существовании мира здесь и теперь к вопросу о непреходящем ( или преходящем) существовании мира как бесконечного ( или ограниченного) целого. Философы, далее, обнаруживали, что мир, с одной стороны, неоднороден именно в его существовании: в целом он непреходящ, но отдельные его предметы и состояния преходящи. Бытие мира как целого неотделимо от бытия в мире всего, что существует. Но между бытием мира и бытием в мире отдельных вещей, состояний, существ ( то есть сущих, если говорить на философском языке) имеются, таким образом, и различия. С другой стороны, мир как раз в его существовании образует неразрывное единство, универсальную целостность. Отсюда второй аспект философской проблемы бытия, который связан с вопросом о единстве мира. [20]
То, что Гегель говорит о правительственной власти 1, не заслуживает названия философского анализа. Большая часть этих параграфов могла бы быть дословно помещена в прусском нраве, а между тем, административное управление, в собственном смысле, является труднейшим пунктом для анализа. [21]
Мы привели здесь точки зрения Шамбадаля, Вигнера и Эльзас-сера не для того, чтобы заняться философским анализом поднятых ими вопросов, ни - тем более - чтобы к этим точкам зрения присоединиться. [22]
По сути постановка этой проблемы сводится к анализу сложной диалектики категорий свободы и необходимости, но этот философский анализ выходит за рамки этого учебного пособия. Поэтому здесь мы делаем акцент в основном на объективных социологических аспектах социальной регуляции деятельности личности, не затрагивая субъективные проблемы управления ( взаимоотношения на уровне служебной, должностной иерархии), изучение которых в большей степени является прерогативой социальной психологии и конкретного менеджмента. [23]
Особая роль философии в период происходящих в обществе преобразований - в ее критической направленности, возможности посредством философского анализа осознать обусловленность историческими обстоятельствами, а значит, ограниченность многого из того, что представлялось безусловным, что обрело силу стереотипа, а то и просто догмата. Однако критическое философское исследование всегда не только решает отрицательные задачи ниспровержения тех или иных устаревших стереотипов, но и несет в себе мощный положительный заряд утверждения всего того, что соответствует как новой, изменившейся реальности, так и новым социальным идеалам, взятым во всей их полноте и гуманистической направленности. [24]
При этом, исследуя глубинные стороны сознания автора книги Так говорил Заратустра, Фрейд рассматривал ее не только с позиций философского анализа, но и как врач-психоаналитик. [25]
Взаимоотношение между этажами знания, как мы видели, достаточно сложно, и раскрыть его механизм в реальном движении организма науки - задача, первостепенная для философского анализа процесса познания. [26]
Достаточно убедительно возможность расхождения теории и практики ( в плане отставания практики от теории и появления практических заблуждений) в нашей литературе показана Б. А. Вороновичем ( см.: Философский анализ структуры практики. Причины такого расхождения он делит на объективные и субъективные. Касаясь последних, он пишет, что они выражаются в воздействии личности, ее воли и знаний на течение практического акта, оценку его результатов. [27]
Философский анализ неизбежно ведет к этому, показывая тем самым свою эвристическую эффективность и актуальность в современных условиях. Логическим продолжением этого анализа является непосредственное обращение к общественным процессам, в которых протекает всякое человеческое познание, включая науку и жизнедеятельность самого человека, человеческой личности как центра философских размышлений. [28]
Обыденное человеческое мышление, как правило, расчленяет действительность на устойчивые вещи с жестко фиксированными границами и на процессы, которые рассматриваются как взаимодействие устойчивых вещей. Но философский анализ, опирающийся на научные данные, убеждает нас в том, что любая вещь есть тоже процесс. Когда даже о таких простых предметах, как стол, стул, дом, говорится, что они сохраняют свое качество, тождественны себе, то это не значит, что в них не происходят многообразные изменения. Ни положение электронов относительно ядер в молекулах древесины, из которой сделан стол, ни состояния протонов и нейтронов в ядрах не являются одними и теми же. Однако при всех подобных изменениях сохраняется, воспроизводится некоторый набор признаков, который позволяет говорить о столе как об определенном предмете, отличном от других предметов. [29]
Итак, философия должна, по мнению Вундта, перешагнуть границы опыта, дополнить последний. Требуется продолжать философский анализ до тех пор, пока мы не получим идеи единства, охватывающей оба не зависящие друг от друга ряда. [30]