Cтраница 2
Все виды деятельности в упорядоченном мире обременены равной виной. Скрытая и сублимированная жестокость, враждебная братству идиосинкразия и иллюзии, препятствующие справедливой оценке, неизбежно связаны с половой любовью, и чем больше ее власть, тем они сильнее и вместе с тем или тем в большей степени не замечаются или фарисейски скрываются. Рациональное знание, к которому этическая религиозность сама апеллировала, автономно создавало внутри мира, следуя собственным нормам, космос истин, который не только не имел ничего общего с систематизированными постулатами религиозной этики, гласящими, что мир как космос удовлетворяет ее требованиям или позволяет обнаружить какой-либо смысл, но принципиально отвергал это притязание. Космос природной каузальности и постулированный космос этической каузальности уравнивания резко противоречили друг другу. [16]
Эйнштейна: образование - это то, что остается у человека, когда он забудет все, чему его учили. Целью образования может считаться только человек моральный, духовный. Он не против рационального знания, но понимает, что в мире много такого, что и не снилось нашим мудрецам, то есть что духовность - главное, а решение экономических и социальных проблем - не цель, а средство возвышения. Человек духовный - не тот, кто что-то знает и умеет, а тот, кто обладает устойчивыми жизненными ориентирами, культурой, как системой ценностей. [17]
Полани, можно назвать интеллектуальную убежденность, которая непосредственно опирается на убеждения ученого, а эти убеждения, в свою очередь, являются предельным уровнем логического обоснования. Представляется, что интеллектуальная убежденность - тот элемент психологической составляющей неявного знания, который наиболее близок к его рациональной компоненте, и поэтому осуществляет корреляцию между ними. Полани, логически предшествует всякому рациональному знанию. Полани согласуется с декартовой идеей, согласно которой рациональная интуиция всегда должна исходить из логически доказанных или очевидных посылок. Однако именно при чисто психологическом подходе этой составляющей неявного знания отводится меньше всего места. [18]
Во-первых, перед нами лежит история познания и приложения причин биологических процессов к данной конкретной области в самом широком, и метафизическом и физическом смыслах этого слова. Во-вторых, мы можем проследить появление конкретных фактов, открытий, положенных в основу рациональных знаний об отдельных реакциях, т.е. все то, что составляет ткань истории данной отрасли знания. [19]
Медицинские знания, накопленные египтянами, еще раз показывают, что в рамках мифологической системы уже возникают элементы рационального знания. [20]
Насколько можно судить, со времен Платона и Аристотеля надлежащие ограничения были установлены и мысль оказалась направленной в русло социально приемлемого. В частности, было проведено различие между теоретическим мышлением и технологической деятельностью. Такие используемые нами и ныне слова, как машина, механический, инженер, имеют сходное значение. Они относятся не к рациональному знанию, а к умению и целесообразности. Области практических действий и рационального понимания природы были, таким образом, жестко разграничены. [21]
Представители критического рационализма считают, что можно создать некую общую модель научного рационализма, с помощью которой можно осуществить демаркацию между научным и ненаучным знанием, объяснить историю науки и те проблемные ситуации, которые в ней возникают. Такая модель должна представлять собой не некое завершенное образование, а открытую систему, своеобразную поисковую программу. Научная рациональность, таким образом, должна выступать не как характеристика научных результатов задним числом, а как некое направляющее начало научной деятельности. Таким образом, модель научной рациональности должна выполнять две функции: функцию чисто логическую, которая устанавливает соответствие рационального знания нормам логики, и функцию методологическую, соотносящую конкретный научный опыт и принятый идеал рациональности. В сциентистском духе в качестве идеала научной рациональности предлагается физико-математическая модель научной теории. [22]
Ибн Рушд, не подвергая сомнению истинность ортодоксальной догматики, выступает против отлучения философии от Богопознания. И у теологии, и у философии, доказывает Ибн Рушд, Бог выступает высшей сущностью и главной ценностью из всего познаваемого, однако богословие и философия различаются по способам и формам познания. В текстах священных писаний, в догматике существует как внешний, поверхностный, так и внутренний, сокровенный смысл, который недоступен непосредственно. Его правильное понимание очень не простое дело. Поэтому богословие и философия, вера и рациональное знание, убеждает Ибн Рушд, не противоречат, а необходимы друг другу. Оба этих пути ведут к истине. [23]
В Московской Руси не были созданы крупные центры эбразования, подобные университетам Западной Европы. Умственная и духовная работа была направлена на поиск совершенной жизни, Царства Божия и осуществлялась прежде всего в небольших монастырях, основанных преимущественно учениками Сергия Радонежского и Нила Сорско-го. В этот период постепенно начало складываться отрицательное отношение к рациональному знанию, наукам о внешнем мире, строгое следование формуле апостола Павла, который полагал, что все человеческое знание исходит от Бога. [24]
В нем вырабатывалось свое отношение к общечеловеческим ценностям и способам передачи их от поколения к поколению. В Московской Руси не были созданы крупные центры образования, подобные университетам Западной Европы. Умственная и духовная работа была направлена на поиск совершенной жизни, Царства Божия и осуществлялась прежде всего в небольших монастырях, основанных преимущественно учениками Сергия Радонежского и Нила Сорско-го. В этот период постепенно начало складываться отрицательное отношение к рациональному знанию, наукам о внешнем мире, строгое следование формуле апостола Павла, который полагал, что все человеческое знание исходит от Бога. [25]
Равновесный метод исследования микро - и макромсономических процессов. Таким образом, изучать рынок - это значит искать состояние равновесия, определять те пути, которые ведут к нему. В реальной жизни равновесия весьма трудно достичь, но экономическая теория позволяет определить эти пути не методом проб и ошибок, а на основе рационального знания. [26]
Представление о том, что знание черпается из более высокого источника, чем практический опыт, - и обладает более высокой и более духовной ценностью, имеет долгую историю, восходящую к концепциям опыта и разума, сформулированным Платоном и Аристотелем. Как бы сильно во многих отношениях ни различались взгляды этих мыслителей, оба они отождествляли опыт с чисто практическими заботами и, следовательно, с материальными интересами как его целью и телом как его органом. Знание, напротив, существовало ради себя самого, свободное от связи с практикой, имея своим источником лишенный всякой материальности дух. Мировая Душа имеет дело с духовными ( идеальными) интересами. Опыт же всегда связан с недостатком чего-то, потребностью, желанием, он никогда не бывает самодостаточен. Рациональное знание воспринималось как завершенное и законченное в пределах самого себя. [27]
Неспособность представить себе другую геометрию, убедила его в том, что таковой просто не существует. По Канту, законы евклидовой геометрии не присущи внешнему миру, а сам мир не задуман Богом так, чтобы в нем выполнялась евклидова геометрия. Что же касается Бога, то, по утверждению Канта, природа божественного лежит за пределами рационального знания, но мы должны верить в Бога. Но при всей дерзости Канта в философии его суждения о геометрии были весьма опрометчивы: прожив почти безвыездно в своем родном городе Кенигсберге [ ныне Калининград ] в Восточной Пруссии, Кант тем не менее вздумал определить геометрию мира. [28]
Нетрудно понять, в чем состоит ложность этой псевдонауки. Настоящая наука, даже в ее зачаточных формах, в каких она находит свое выражение в примитивных знаниях первобытных людей, базируется на повседневном универсальном опыте человеческой жизни, на тех победах, которые человек одерживает над природой в борьбе за свое существование и безопасность, на наблюдении, результаты которых находят рациональное оформление. Магия основывается на специфическом опыте особых эмоциональных состояний, в которых человек наблюдает не природу, а самого себя, в которых истина постигается не разумом, а раскрывается в игре чувств, охватывающих человека. Наука стоит на убеждении в универсальной значимости опыта, практических усилий и разума; магия - на вере в то, что человеческая надежда не может не сбыться, желание - не исполниться. В теории познания центральное место отводится логике, в теории магии - ассоциации идей под воздействием желаний. Исследования показывают, что рациональное и магическое знания относятся к разным культурным традициям, к различным социальным условиям и типам деятельности, и эти различия ясно осознавались людьми первобытных обществ. Рациональное знание доступно непосвященным, магическое - входит в область сакрального, овладение им требует посвящения в таинства обряда и выполнения табу. [29]
Примечательно, что в классической греческой философии упомянутая проблема поставлена иначе. Сократ, кажется, действительно думал, что наука о природе и невозможна, и не очень нужна. Главное, что надо знать, - это природу и связанные с ней цели человека. На это знание нанизывается все, что действительно очень важно, все нравственные и социальные достижения. Платон, однако, полагал, что истинное понимание человека и общества зависит от знания законов природы. Его главный труд, озаглавленный Республика, является трактатом по этике, социологии, метафизике и науке о природе. Приняв тезис Сократа о том, что верность этических выводов зависит от рационального знания, Платон вынужден обсудить природу знания. Он признавал, что конечная цель познания - открытие блага или цели человека, но, не разделяя убеждение Сократа о ничтожестве наших знаний, Платон объединяет рассмотрение добродетелей человека и целей природы. Невозможно определить цель человека, не зная о том, что дает природе закон и единство. [30]